Частица тьмы - Терри Тери

Доктор? Проверка? Неужели сюда доставят сканер?

Фрейя смотрит мне прямо в глаза: «Подыграй. Посмотри, что сможешь узнать». Ее уводят, и я заставляю себя сдержаться и не протестовать. Она права. В данный момент мы ничего сделать не можем.

— Идем, — говорит лейтенант. Он не смотрит, иду ли я за ним, но учитывая, что позади меня трое солдат с оружием, ничего другого мне не остается… пока, как и сказала Фрейя.

Мы проходим в дверь и оказываемся в довольно приличной столовой. Лейтенант жестом указывает на стул.

— Присаживайся. Я на минутку. — Он выходит в дверь на другом конце комнаты, оставив меня с тремя солдатами. Через несколько минут возвращается — уже без защитного костюма и в сопровождении гражданского с чайным подносом. Человек ставит поднос на стол и уходит.

— Фрейе я тоже послал. — Лейтенант кладет пистолет на стол справа от себя и садится. Поворачивается к солдатам. — Оставьте нас, — приказывает он, и они пятятся из комнаты и прикрывают дверь.

Словно провоцируя меня схватить пистолет, лейтенант отворачивается, чтобы разлить чай, и у меня мелькает безрассудная мысль сделать именно так, но угол и расстояние оставляют мало шансов, да и солдаты, скорее всего, стоят прямо за дверью. К тому же мне любопытно, о чем он хочет поговорить.

— Молоко? Сахар?

— Только молоко.

Он добавляет молока и пододвигает чашку ко мне.

— Как голова? Попросить доктора осмотреть тебя, когда она приедет?

— Нет. Мне доставалось и покрепче. От ваших.

— А, тот инцидент в Киллине.

— Инцидент, как вы его называете, когда меня избили и привязали цепью к скамейке, чтобы выманить Шэй и убить ее.

Он делает глоток чая и смотрит на меня поверх края чашки.

— Но случилось так, что это она убила нескольких моих людей. Она опасна.

Я не возражаю, потому что с этим не поспоришь. Шэй действительно сделала это, и я помню, какой испытал шок, впервые увидев, каким оружием может стать ее мозг.

— Кай, давай попытаемся забыть пока о том прискорбном случае. Подозреваю, у нас с тобой есть кое-что общее, и я хочу расспросить тебя об этом.

— В самом деле? И что же это? — Я тоже делаю глоток горячего чая и смотрю на лейтенанта поверх чашки.

Он улыбается.

— Ненависть к человеку по имени Александр Кросс.

Я сжимаю чашку ладонями.

— Ненависть — сильное слово.

— Иногда оно уместно. Позволь высказать тебе мою точку зрения об этом человеке. Он ввел в заблуждение и обманул целое армейское подразделение… мое подразделение. Он обманом добился правительственного финансирования и помощи для осуществления секретного проекта, а потом извратил его ради достижения своих собственных целей. В результате его обмана возникла и распространилась эпидемия, убившая миллионы людей.

— Я не собираюсь спорить с вами: он подонок. Но он говорил, что вы тоже стоите за эпидемией, что проект был совместным.

— Мы попросили его создать оружие, которое можно контролировать и сдерживать. Он предпочел пойти другим путем, и вот чем это обернулось для страны.

— Он сказал, что хотел найти лекарство от рака.

Лейтенант смеется.

— О да, он ведь такой филантроп, не так ли? Нет. Алекс Кросс намеренно создал и распространил эпидемию.

Я качаю головой.

— Что бы я о нем ни думал, мне все же непонятно, для чего бы ему делать это? Наверняка это был несчастный случай.

— Маловероятно. И я надеялся, что ты можешь пояснить причины случившегося.

— Он не доверял мне свои секреты.

— Нет, но ты ведь жил с ним много лет, ты знал его. С какой целью он мог распространить эпидемию? У меня есть подозрения, но нет мотива. И он ведь не какой-нибудь ненормальный, не убийца-психопат, он обладает высоким интеллектом, и у него всегда есть причина для всего, что он говорит или делает. Хотя, конечно, трудно назвать нормальным того, кто совершил такое. Но зачем?

Лейтенант умолкает, словно дает мне возможность взглянуть на ситуацию с его точки зрения, обдумать все вместе с ним. И я, несмотря на мою озабоченность, страх за Фрейю и все прочее, ловлю себя на том, что действительно хочу знать.

— Расскажите мне о своих подозрениях. Может, тогда я пойму, что вам от меня нужно.

Лейтенант медлит, потом кивает.

— Думаю, он намеренно дал распространиться эпидемии настолько широко и сделал это, чтобы создать выживших.

— Что?

— Процент выживших очень низок: по приблизительным подсчетам, выживает один из пятидесяти тысяч заболевших. Я вот чего не понимаю: откуда он знал, что кто-то выживет, и для чего они ему нужны. Он собирает их отовсюду. Последняя группа — та, что сбежала на самолете и отправилась с ним бог весть куда. Но зачем?

Я лихорадочно соображаю. Что мне точно известно, так это то, что сам Алекс уже давно является выжившим. Не это ли недостающий кусочек головоломки?

— Ты что-то знаешь, — говорит лейтенант.

— Возможно. И я расскажу вам, если вы нас отпустите.

Он допивает чай.

— Ты сейчас не в том положении, чтоб торговаться. И все же… — Лейтенант с минуту барабанит пальцами по столу. — Вот как мы поступим. Если завтрашняя проверка покажет, что Фрейя не выжившая, я отпущу вас обоих. Если же окажется, что она выжившая, то сможешь уйти только ты.

— Нет, мы оба, и сейчас.

— Я не могу этого сделать, если она выжившая. Это не обсуждается.

— Не понимаю. Вам-то зачем нужны выжившие? Что все это на самом деле значит?

7

ФРЕЙЯ

Я заперта в комнате — голубой комнате, как назвал ее Лефти: мебель, шторы — все голубое.

Термин «внутренняя и внешняя охрана», как выяснилось, означает, что один солдат находится в комнате со мной, стоит по стойке «смирно», а еще двое за дверью. И один из тех, что сторожат снаружи, тот самый Джек с грязными мыслями.

Раздается стук в дверь, и мне приносят поднос. Чай. Булочки. Я умираю с голоду и, несмотря на все обстоятельства, уплетаю за обе щеки. Надо подкрепиться.

Я все время удерживаю легкий контакт с теми, кто нас окружает. Кай и Лефти в другой комнате дальше по коридору. За той дверью тоже двое военных. Один здесь, двое снаружи… нет, теперь один. Второй пошел на кухню с тем, что принес чай. Остальные уехали вскоре после нашего прибытия, чтобы привезти врача, и у меня мурашки по коже, когда я думаю об этом. Как бы мы ни собирались действовать, это надо сделать до их возвращения.

Сворачиваюсь клубочком на диване, притворяюсь спящей и устанавливаю легкий мысленный контакт с солдатом у меня в комнате. Это тот, которого называли Кларком. Он тупой, ни воображения, ни мыслей, но зато умеет беспрекословно исполнять приказы. Я вздыхаю.

Джек, что за дверью, другое дело. Он кипит от нетерпения, недовольства Лефти и всей этой ситуацией. Он тот, кого можно обвести вокруг пальца.

Я показываю ему себя, как делала раньше, и вскоре его воображение рисует самые гадкие картины, но на этот раз я не отступаю. Зову его, соблазняю, вхожу в роль сирены в его воображаемой игре.

Очень опасной игре.

8

КАЙ

Лейтенант пристально смотрит на меня, наконец, кивает.

— Хочешь знать, почему нельзя отпускать выжившего? Что ж, хорошо. Почему бы и не поболтать. Я расскажу тебе кое-что, и тогда ты поймешь.

Хочет поболтать? Скорее, пытается разговорить меня, выудить информацию, но я все равно хочу знать, что происходит.

— Слушаю.

— Я человек осторожный. Когда мы достигли соглашения с Александром Кроссом в Шетлендском исследовательском институте, я внедрил в его команду человека, который обо всем мне докладывал. Мы узнали кое-какие весьма встревожившие нас вещи. Тебе известно, что в ходе своих экспериментов они создали выжившего? Девочку.

У меня все переворачивается в душе, когда он это говорит. Эта девочка — моя сестра Келли.

Но Шэй сказала, что это был кто-то другой… и передо мной тот, кто может знать правду.